Забвению не подлежат (начало)
Лето выдалось на редкость тёплым. Ласковое солнце нежно согревало землю, в заливных лугах поднялись сочные травы, воздух опьянял и дурманил ароматами полевых цветов и цветущей черёмухи…
Директор сельской школы, 18-летний Дмитрий Чугунов подвёл итоги учебного года, первого в жизни самого молодого руководителя школы, мечтал о том, как проведёт лето, обдумывал планы нового 1941-1942 уч. года… Беда постучала в двери ранним утром 22 июня: «Война!». В эти июньские дни Дмитрий особенно часто думал о родительском доме в небольшом чувашском селе Городище в Дрожжановском районе Татарской АССР.
Крестьянская семья Чугуновых жила бедно, и, как во многих семьях крестьян, где старшим ребёнком был сын, Дима выполнял всю работу по дому, помогал родителям, нянчил младших сестёр. Чуваши – народ трудолюбивый, искренний, добрый, почитающий семейные традиции. Вспоминал и о том, как в 7 лет пошёл в 1 класс Городищенской малокомплектной школы, как окончил семилетку и поступил в Ульяновское педагогическое училище, в 1940 году вернулся в родное село, начал работать учителем начальных классов, а вскоре был назначен директором. Маленькое село, как одна большая и дружная семья. Семья, где ценят и почитают старших, помогают младшим, где радости и горести делят поровну. Думы о семье щемили сердце и нежным теплом согревали душу Дмитрия Чугунова, призванного на фронт в первый же день начала войны. …Уходили на фронт сельчане, мужчины и юноши, покидали родные места, зная, что вернутся не все, веруя в победу. Остаться дома Дмитрий не мог и, обманув военкома (врождённый порок сердца), встал в строй краснофлотцев.
Боевой путь Дмитрия Сергеевича Чугунова начался во 2-м гвардейском Печенгском Краснознамённом дивизионе истребителей подводных лодок на «Морском охотнике-III (позже 427). Морские охотники, которых моряки нежно называли «мошки», выполняли сложные боевые задачи.
Из дневника Дмитрия Чугунова: «…21 июля 1943 года. Истекли последние часы заполярной солнечной ночи. День обещал быть ясным, безветренным. Короткий сон катерников нарушил сигнал боевой тревоги. Самолёты-разведчики противника стремительно выскользнули из-за сопки в Мотовском заливе. Начиналась атака. С высоты 100-150 метров посыпались первые бомбы, по палубе хлестнули свинцовые пулемётные очереди. С первого же захода от прямого попадания погиб экипаж второго катера. Мы остались один на один с 9 самолетами фашистов. Мы открыли бешеный заградительный огонь. Я поймал самолёт на прицел и кричу: «Выстрел!» Орудие молчит. «Выстрел!». Молчит. В тот миг резкая боль обожгла бедро. Оторвал глаза от окуляра прицела. Рядом Илья Лебедев держит окровавленную руку, а в двух шагах на палубе безжизненно лежит Лаптев. Смотрю на свои ноги. Понимаю — ранен. От потери крови кружится голова, пытаюсь встать и тут же падаю без сознания. Сколько времени длился неравный бой никто не знал. Самолёты, сменяя друг друга, водили над нами хоровод смерти, и казалось, конца этому не будет. Не знаю, сколько пролежал без сознания, только вдруг отчётливо слышу – Наводи! Наводи! – это выскочил на палубу акустик Скрипник. – Поворотный механизм не работает… Я ползком добираюсь до штурвалов поворотного механизма орудия….Устранив повреждения, мы вновь открыли огонь. К Эйне-губе катер подошёл весь в пробоинах, с обгоревшей, разрушенной надстройкой. На палубе лежали погибшие наши товарищи…»
В этом бою гвардии старшина краснофлотец Дмитрий Чугунов получил осколочное ранение в обе голени (осколки глубоко застряли в ногах и напоминали о себе долгие десятилетия), сквозное ранение паха и кисти левой руки. За проявленную в бою храбрость, личное мужество и отвагу Дмитрий Чугунов был представлен к награде – медали «За боевые заслуги». Медаль ему вручили 29 сентября 1943 г. на полуострове Рыбачий, куда всех раненых катерников отправили в полевой госпиталь. Военврач Покус и медсестра Тамара Хазова творили чудеса, возвращая раненых бойцов в строй. Уже много позже Дмитрий Сергеевич Чугунов назовёт одну из своих 4 дочерей именем той самой сестрички, что помогла быстро вернуться на «мошку», к боевым товарищам и выполнять свой долг по защите Родины.
И они защищали. Неистово, не щадя жизни своей, несмотря на ноющие раны, на пронизывающий холод, тысячами иголок впивающийся в тело промозглый снег. 7-8 марта 1944 года катер МО-427 получил боевое задание высадить в тыл врага разведгруппу в заливе Мативуона. «Морской охотник», пробиваясь сквозь крутую волну, шёл к вражескому берегу. В матросском кубрике тесно разместились разведчики. Высадку осложняла сложная метеорологическая обстановка. Многое зависело от ловкости и сноровки экипажа катера по установке трапа. Гвардии старшина Чугунов проявил исключительную ловкость и сноровку, благодаря его смелым и инициативным действиям трап был быстро установлен, на берег разведчики сошли сухими. Выполнив задачу и разгромив при этом опорный пункт противника, захватили 6 пленных фашистов вместе с вооружением. Разведчики вернулись на берег, но катер был обнаружен противником. По охотнику открыли орудийно-пулемётный огонь. Время на приемку разведгруппы сжалось. Смело и быстро действовал Дмитрий Чугунов. За 4! минуты были приняты на борт разведчики, катер благополучно вернулся на базу. Боевое задание было выполнено.
За отвагу и мужество, проявленные в бою гв.старшина Чугунов награждён Медалью «За отвагу».
Дмитрий Чугунов к весне 1944 года на «морском охотнике» участвовал в 8 конвоированиях транспортов вспомогательных судов, в 3 операциях по расстрелу мин в море, в 12 операциях по поиску подводных лодок противника, в 4 гидроакустических дозорах, в 3 операциях по спасению лётчиков в море и 4 операциях по обеспечению проводки союзных конвоев. Сложным для катерников было задание командования по конвоированию транспортных судов и несению акустических дозоров при противодействии подлодок противника в водах Арктики в районах Новой Земли с 15 июля по 19 сентября 1944 года.
Из дневника Дмитрия Чугунова: « Хочется рассказать и о том, как в декабре 1944 года меня чудом вытащили из-за борта, несущегося полным ходом катера МО-427. А случилось это так: На катер приходит командир дивизиона гв.капитан II ранга С.Зюзин. Сыгран аврал: «По местам стоять. Со швартов сниматься». Из бухты Кувшинка выходим в открытое море. Каждый член экипажа по боевому расписанию находится у своих боевых постов. У носового орудия я и Иван Малышев. Для Вани это первый боевой поход. Шли к торпедированному американскому транспорту типа «Либерти», личный состав которого покинул на произвол судьбы. Наш катер должен подойти, высадить 3-4 человек, чтобы принять буксирный конец и закрепить, отконвоировать судно в бухту Териберка. Беспокойное Баренцево море штормило. Волны, казалось, раздавят наш катер в щепки, будто мы лезли на какую-то огромную гору. И вот со страшной силой волна обрушилась на катер. Уже обледенели одежда, палуба, надстройки. Синими от стужи губами объясняю Малышеву сектор его наблюдения. Вдруг катер накренился. Очередная волна сбила меня с ног, и я по обледенелой палубе покатился к краю, и полетел за борт…Руками успел схватиться за леера. Голова ещё висит на буртике, а тело уже за бортом. Ваня, чувствуя, что сам меня не вытащит, истошно закричал. –Человек за бортом! Застопорили моторы. Надо отдать должное мотористам: у нас были отличные специалисты, которые моментально выполняли все команды с мостика. Промедли они хотя бы секунду, не переведи двигатели на «стоп» — и прости — прощай, жизнь, сорвался бы в пучину. Назло всем смертям удержался за леера. Прибежали товарищи, вытащили. Переодевшись в сухое – снова на вахту, буксировать судно противника». А ведь в дневнике нет записи о том, что в этот 8 бальный шторм были сорваны 2 кранца первых выстрелов и, рискуя жизнью, Дмитрий Чугунов бросился на бак и принайтовил надёжно кранцы. Задание командования по конвоированию судов в Арктике выполнено на «отлично». Это запись из наградного листа Чугунова Дмитрия Сергеевича, 1922 года 1922 года рождения, гв. ст. краснофлотца, награждённого Орденом «Красной Звезды».
